— Давай скорей, мы можем поговорить по дороге в Танталлон, — ответила Маргарет.

Табризия быстро вернулась, уже в меховой накидке.

— Я только скажу Александрии, что еду в Танталлон.

— Да я ее видела, — быстро солгала Маргарет. — Она сказала, Парис бы тебя не отпустил.

— Да, я знаю, — тихо согласилась Табризия. — Но я должна. Ты ведь понимаешь, правда, Маргарет?

— Я присмотрю за тобой. Можешь на меня положиться, — заявила в ответ та.

Когда Табризия брала лошадь из стойла, на конюшне был молодой парень. Он надел седло, помог ей вскочить. Хотел что-то сказать, но постеснялся, и в тот же миг две молодые женщины унеслись прочь.

Парис пошел прямо к ювелиру, забрать кольцо, заказанное для жены. Он еще не подарил ей кольца после венчания. Теперь у нее будет кольцо по размеру — изумруд, окруженный бледными аметистами. Когда Парис вышел от ювелира, он ощутил странное волнение и посмотрел на северо-восток, в сторону дома. На небе висели снеговые тучи. Значит, будет сильный буран. А рано утром, на заре, кроваво-красные полосы расчертили небо — верный признак, что еще до захода солнца разыграется буря. Он вздохнул. Ему дали адрес опытной акушерки, и Парис поспешил за ней Женщина собиралась уезжать по другому вызову, но он быстро принял решение вложил деньги ей в руку и пообещал, прислать за ней экипаж. И не задержавшись, даже не напоив лошадь, поспешил в Кокбернспэт.

Еще до того как Маргарет и Табризия добрались до первой вершины, началась метель. Сначала полетели мягкие крупные хлопья, а потом все закрутилось, завертелось, завыло, и мир покрылся сплошной белой пеленой.

— Маргарет, надо вернуться! — кричала Табризия.

— Нет, нет! Я знаю короткий путь! Держись ко мне поближе! — приказала Маргарет.

— Что это она задумала? — пробормотала Табризия.

Но тут ее внимание отвлекла боль, пронзившая тело. И Табризия поняла — это схватки. Спасаясь от слепящего снега, она отворачивалась. Когда стало ясно, что передней лошади она не видит, ее охватила паника.

— Маргарет! Маргарет! Я не вижу тебя!

Маргарет замедлила шаг и сквозь сплошную белую пелену Табризия различила темный силуэт. А, вот снова! На этот раз боль ударила в спину, Табризия не могла дышать.

— Маргарет! У меня начались схватки! — беспомощно закричала она.

Маргарет подъехала к ней.

— О моя дорогая. Слезай с лошади, мы отдохнем и решим, что делать. Давай поводья, я подержу, чтобы она спокойно стояла.

Табризия, мысли которой были в полном беспорядке, передала поводья и спрыгнула с лошади. Маргарет не спешилась, лишь долгим взглядом посмотрела на нее.

— Ты — безмозглая дура. Такая же, как твоя мать.

Она пришпорила лошадь и исчезла в туче снега, уводя с собой лошадь Табризии.

Табризия не сразу поняла, что Маргарет не вернется. Она не могла поверить, что та все подстроила специально. Маргарет просто сумасшедшая! Табризия прошла несколько шагов, снег оказался по колено. Наверное, она на вершине горного хребта или нет? Она шла, пока ветер не стал сбивать ее с ног. Она решила спуститься ниже. Крутящийся снег вместе с ветром врывался под одежду. От сильнейшей новой схватки Табризия осела в сугроб. Она заговорила с ребенком:

— Все в порядке. Все будет хорошо. С тобой ничего не случится, поверь, я здесь.

Потом стала умолять свою покойную мать:

— Пожалуйста, объясни мне, что делать. Ой, вот опять!

Тут она что-то заметила в складках холма и пошла туда, но боль снова заставила ее опуститься на колени. Табризия закрыла глаза. В животе было страшное напряжение, и она промерзала до костей, сидя в снегу.

Боль отпустила, она снова смогла дышать. Со своего места Табризия увидела вход под навес для овец — там обычно пастухи спасают их от бури.

Она вползла внутрь, радуясь, что здесь сухо, нет резкого ветра и крутящегося снега. Она произнесла благодарственную молитву Господу, понимая, что ей и дальше потребуется его помощь. Табризия отдохнула и вспомнила слова Париса. Много раз он пытался внушить ей, как внезапно здесь налетают бури. Ей надо думать о нем и посылать сигналы его сердцу. Он найдет ее! И, конечно, рассердится на ее глупость.

Когда днем все собрались за едой, миссис Холл спросила Александрию про Табризию.

— Я не видела ее сегодня, — сказала та.

— Ты не думаешь, что его сиятельство взял ее в Эдинбург, а? — спросила она взволнованно.

— Да нет, не думаю. Ей пора рожать, но кто знает. Мой братец носится, как собака с костью, когда дело касается дамы его сердца. Пожалуй, лучше убедиться. Трой, как только поешь, поищи ее. Вдруг начались схватки, и она где-нибудь застряла, а ей нужна помощь.

Адам Гордон казался взволнованным.

— Такой сильный снегопад! Она не могла упасть в сугроб?

— Пошли, — скомандовал Трой. — Поищем вместе.

— А вы проверьте все комнаты в замке.

Отдыхая между приступами боли, Табризия размышляла над словами Маргарет, сказанными о ее матери. В чем-то они поразительно похожи. Обеих любили большие, сильные мужчины, лорды, но, когда они пытались подарить им ребенка, судьба вмешивалась, готовая все разрушить.

Нет! Табризия быстро отбросила от себя эту мысль. Парис обожает ее, она уверена в нем. Магнус тоже клялся, что любил Даниэль, как ни одну женщину в мире. С горечью она постаралась выкинуть из головы сумасшедшую женщину — Маргарет.

Она понимала: судя по частоте и силе схваток, ребенок может появиться в любую минуту, но вопреки всему надеялась, что до тех пор ее найдут. Однако время шло, и Табризии стало ясно: ей придется справляться одной. Ребенок, которому она помогла появиться на свет пару месяцев назад, стал для нее хорошей практикой. И, подойдя к вратам судьбы, каким-то чудом — что, впрочем, свойственно женщинам — Табризия вынесла, казалось, невыносимое. Она сама родила своего сына. Без всякой помощи.

Оказавшись на холоде, младенец тут же закричал, и она поспешно прижала его к своей обнаженной груди, завернувшись вместе с ним в накидку. Он быстро нашел сосок и, когда стал вытягивать из нее тепло, умиротворенно затих. Сама она не чувствовала холода и боли, перед глазами все плыло. Не было сил ни на что, и она смежила ресницы.

Быстро, как только мог, Парис пробирался сквозь метель. До дому осталось пять миль. С великим облегчением он увидел башни Кокбернспэта, однако неизъяснимое волнение, не отпускавшее весь день, снова сжало сердце. Встретив Адама и Троя, он понял, что дурные предчувствия не обманули.

— Ты не брал с собой Табризию в Эдинбург? — спросил Трой, уже зная ответ.

— Табризию?

— Она исчезла. Мы обыскали все кругом, мы ищем с середины дня, — с несчастным видом ответил Трой.

— Ее лошади нет, ты что не видишь? — рявкнул Парис.

— Да. Но мы надеялись, может, она уехала с тобой, — ответил Трой.

— Собери всех, кто был днем в конюшне. Кто-то же помог ей сесть в седло! Если она попала в метель, она долго не выдержит, — простонал Парис.

Трой нашел молодого парня.

— Куда она отправилась? — тревожно спросил Парис.

— Она поехала с той смуглой женщиной из Танталлона, — сообщил парень.

— Маргарет!

С искаженным лицом Парис закричал:

— Где Мэнглер? Иди сюда, девочка!

Адам увидел, как Парис вскочил на коня и вихрем унесся в снегопад.

— Ему нельзя ехать одному.

— Трой кивнул.

— Я возьму Яна и еще людей. Мы поедем за ним.

— Парис ехал медленно, с трудом пробиваясь вперед. Снег доходил лошади до брюха, она тонула в сугробах. Мэнглер бежала легко, словно летела над белым снегом, не мучаясь, как люди и лошади.

Мысли Париса прыгали. Почему судьба так играет с ним? Стоило ему найти любовь своей жизни, как провидение хочет отнять ее у него через несколько коротких месяцев счастья! Неимоверным усилием воли он заставил разум успокоиться. Терзания ничего не дадут. И хотя уже наступила темнота, луна освещала все вокруг, как днем. Ничего не видно — ни следов, ни падшей лошади. Ничего. Он повернулся в седле — его люди с ним. Через несколько долгих часов они добрались до Танталлона.