Большими шагами Парис пересек главный холл и остановился у подножия лестницы, когда появилась Маргарет. С облегчением он увидел лошадь Табризии в конюшне и решил, что они сумели преодолеть метель.

— Маргарет, слава Богу! Где Табризия?

— Табризия? — спросила она, явно озадаченная. — Откуда я знаю?

Он посмотрел в ее полубезумные глаза и все понял.

— Игра закончена, Маргарет! Ее лошадь в здешней конюшне. И тебя видели сегодня в Кокбернспэте. Ты хотела ее смерти, да? — спросил он, не веря самому себе.

— Я избавила тебя от одной жены, а ты женился на другой! — закричала она, гневно сверкая глазами.

— Ты убила Энн. Ты и твоя мать. Вы обе! — вдруг понял Парис.

Маргарет засмеялась.

— Она была орудием моей матери с той минуты, как появилась у тебя в замке, беременная от другого. — Она снова захохотала. — Мы с матерью избавились от той французской сучки Даниэль много лет назад, и какова ирония судьбы — ее ублюдочная дочь должна была снова помешать нам!

— Где Табризия? — строго спросил Парис.

За спиной Маргарет возник Магнус, и она оказалась как в ловушке.

— Рожает где-то в горах! Они уже оба замерзли! Новый взрыв истерического хохота потряс замок.

Магнус снял со стены двойной палаш и с размаху ударил им женщину, с которой жил многие годы. Тело Маргарет еще какое-то время стояло, после того как голова слетела с плеч. Потом, обмякнув, повалилось и, переворачиваясь, покатилось по ступенькам. Голова отлетела в другую сторону, лицо было спрятано под спутавшимися черными волосами.

— Ищите ее, ищите! — кричал Магнус. — Соберите всех моих людей!

Снова и снова прочесывали они с факелами снежную ночь, и все бесполезно.

Мэнглер нашла ее утром. Именно она. Взволнованный лай сообщил Парису — огромный зверь что-то обнаружил. Он молился, чтобы это не было животное или заблудший пес.

С трудом он вполз под навес, заваленный снегом. Она лежала недвижная и холодная. Слышалось лишь тихое попискивание ребенка. По крайней мере он жив!

Парис громко закричал, чтобы несли факелы. Он передал сына Яну и осторожно поднял Табризию, не осмеливаясь осмотреть, боясь, что она уже покинула этот мир и его в нем. Пока он пробирался сквозь глубокие заносы, сердце его билось, как колокол. И вдруг он ощутил слабое биение еще одного сердца у своей груди. Слабое, торопливое, но отчетливое. Дикая надежда проснулась в нем, и он поспешил в Танталлон.

— Бренди и виски! — крикнул Парис, поднимаясь с Табризией в апартаменты.

Ян шел за ним с ребенком. Все домочадцы ожили, слуги тащили одеяла, грелки, горячую воду. Разводили

огонь и грели еду, вытирали лужи от растаявшего на коврах снега.

— Разотри ребенка виски! — приказал Парис Яну, укладывая Табризию на большую кровать. — И плесни немножко сюда, в чашу.

Он принялся растирать руки и плечи жены. Ян в это время изо всех сил трудился над младенцем. Но вскоре тот начал сердито протестовать, и мужчины обменялись улыбками.

— Думаю, его больше не надо оживлять, — решил Ян, заворачивая малыша в шерстяное одеяло.

Табризия открыла и снова закрыла глаза. Парис поднес бренди к ее губам, она закашлялась, когда напиток попал ей в горло.

— Мальчик, мой ребенок, — прошептала она, когда его крики дошли до ее сознания.

— Он здесь, любимая, — успокаивал Парис, забирая ребенка у Яна и прикладывая его к матери.

— Принеси горячих кирпичей, — велел Парис слуге.

Подошел Магнус посмотреть, как дочь, и Парис тихо сказал:

— С ней все будет в порядке.

Глаза старика наполнились непролитыми слезами. Парис подложил теплые кирпичи к ногам Табризии, напоил ее горячим бульоном, не позволяя ни о чем спрашивать и успокаивая, что дитя крепкое и сильное.

— А теперь все уходите отсюда. Ей нужно отдохнуть.

Когда наконец, они остались одни, Парис сел на край кровати и взял жену за руку. Он залез в карман камзола, вынул замечательный подарок, надел его ей на палец и поднес руку к губам. Глаза ее засияли, как аметисты на кольце

— Я, наверное, ужасно выгляжу, — прошептала она.

— Ты самое восхитительное создание в мире, — уверил он жену, и глаза его наполнились слезами.

— Нет. Он, — решительно сказала Табризия, глядя на сына.

— Он? Когда я увидел его в первый раз в той норе, он походил на лисенка, — пошутил Парис.

Она с нежностью прикоснулась к рыжему пушку на головке ребенка

— А в честь какого большого города мы назовем его? — спросил Парис. Сердце его переполнилось любовью.

— Никакого. Я собираюсь основать свою собственную династию, — улыбнулась Табризия. — Я родила его среди зарослей вереска — так его и назовем Дадим ему имя — Хит Кокберн!

Муж наклонился и поцеловал ее.

— Я ни в чем не могу тебе отказать, — признался он. И ничуть не сожалел об этом.